3 истории семей, где осиротевших детей воспитывают бабушки — они рассказали, как справились с горем
В России ежегодно сотни детей теряют родителей. Судьбы одних складываются совсем печально — детский дом, общие комнаты на несколько сверстников, в лучшем случае — подобранные соцслужбами усыновители. Другие остаются в разрушенной горем семье: как правило, бабушки и дедушки берут на себя заботы по воспитанию внуков, превращаясь в нечто среднее: уже не бабушка, ещё не мама. НГС.НОВОСТИ побывали в трёх семьях, где старшие родственники оформили на себя опеку над внуками, и выслушали тяжёлые истории о том, как они справляются со свалившимися на них родительскими обязанностями и воспитывают детей, которые недавно пережили смерть мамы и папы.
Галина Борисовна, 55 лет. Воспитывает внука Гену
В 2014 году единственная дочь Галины Борисовны Полина спрыгнула с 12-го этажа высотного дома на ул. Русской. Ещё до трагедии бабушка проводила много времени с внуками — дочь, которая много лет принимала наркотики, часто оставляла ей детей. После гибели Полины её старшего сына Гену, которому сейчас 11 лет, воспитывает Галина Борисовна. А пятилетнюю дочь Соню забрала под опеку другая бабушка.
«Отец Гены умер, когда ему было ещё два года. И собственно с двух лет он практически всегда со мной. Она-то девушка свободная, придёт-уйдёт. Так и жили. Эти наркотики… всё это было, как болото. И такое чувство постоянно, как что-то сейчас будет. Даже деньги всегда были на её похороны.
Я понимаю, что звучит цинично, но теперь я хоть знаю, где она. Иногда выхожу, там фонари на башне горят. Знаю, что она там.
Гена остался без родителей в 8 лет, но до этого тоже почти всегда жил с бабушкой
Когда Полина опять вышла замуж — за такого же кекса, как она, — переехали в Бердск, Гену себе забрали. Он с ними прожил зиму, необутый, неодетый. Она думала, что он не понимал. А в 6 лет Гена знал, что «они поехали на такси за наркотиками», потом мне рассказывал.
Когда Полины не стало, Гене было восемь, он был на похоронах, прощался. А ведь у него всегда в подсознании было как две мамы. Ни в детском саду Полину не видели, ни в школе. Гена зовет меня бабушкой. Но, бывает, к вечеру теряет, видимо, контроль, может сказать «мама». Наверное, в этот момент мне доверяет больше.
Галина Борисовна показывает фотографии Полины
Сейчас он летом у родителей отца, в Омской области, на натуральном хозяйстве. Там куры, утки, гуси. В июне стрижка овец, потом сенокос, потом то собаки, то кошки окотились, телята, рыбалка, мотоцикл. Да нет, не ревную, отдыхаю пока. Я же злая бабка. (Смеётся.) Утром: вставай, иди, приди, уроки делай, на тренировку, подъём. И это каждый день. А там добрая бабушка — спи сколько хочешь. Здесь читать по полчаса в день всякими разными уговорами, по очереди. А там ничего не заставляют.
Как-то он мне сказал: «Ты думаешь, мне легко жить?». Я: «А что тебе тяжело?». Он: «Ну вот у меня ни папы, ни мамы нет». Я: «Ну да». (Смеётся сквозь слезы.) И действительно нет, что я могу сказать…
По первости говорил, что дети могут в школе сказать: мол, твоя мама умерла, бабушка скоро сдохнет. Со мной психолог в школе не разговаривал, но есть же мамашки дотошные. Они мне передали, что психолог сказал, что в классе мало детей без проблем, один из них — это Гена. Ну, конечно, приятно.
Полина незадолго до гибели
В школе когда праздники, понимаете, им (мамам. — А.Б.) где-то 35, им всё это интересно. А мне уже нет. Я прихожу на собрание, сажусь, как в 10-м классе, на последнюю парту, смотрю на это всё, отбываю срок, сдаю деньги. Где-то похихикаю.
Как-то говорю Гене: «Что-то ты давно ко мне не подходил, давай хоть обнимемся». Или вечером выключили свет, он ложится рядом: «Баб, ты меня погладь, массаж поделай».
Конечно, есть опасения. Это же всё рядом, на улице, предлагается. Я пыталась узнать, что у нас в школе с наркотиками. Вроде человек сказал, что не знает. Я сказала Гене, что комната у него отдельная будет только после 18 лет. Ноутбук тоже проверяется периодически. Но всё равно успевает что-то посмотреть, что не надо.
На дзюдо ходит. Когда говорит, что не хочет, я сразу: «Хорошо, завтра надеваешь бант и юбку, идешь плясать». Видит, что бесполезно, соглашается. Бывает ему скучно, тогда берёт сумку и идёт на тренировку. Тренер знает ситуацию, говорит: «Отправляйте каждый день, чтобы не болтался».
Гена похож на всех — и на меня, и на Полину, и на своего отца. Хотите, я вам покажу (открывает папку с фото на компьютере), сейчас же все бабки компьютеризированные.
Я знаю, что мне помогло справиться. Я сказала мужу (Галина Борисовна вышла замуж, когда Полине было 14 лет. — А.Б.), чтобы купил мне свечей на 40 дней. И каждый день выбирала время, садилась. Свечка горит 40 минут, я читала молитву. Читаешь минут 30 и чувствуешь, что всё не так плохо. Гена однажды сказал: «Возьми меня на исповедь, я не хочу в аду гореть». (Смеётся.)
Сейчас у нас хоть кривая, но полная семья. У нас есть «страш-ш-шный дедушка». (Смеётся.) Я могу 15 минут говорить: «Гена, вставай», а дедушка один раз говорит. В кино Гену водит, в «Эдем» (новый ТЦ в Академгородке. — А.Б.) стали «нырять» без конца.
Галина Борисовна живет в одной комнате с Геной
Я тут поняла, что здоровье у меня слишком рухнуло. И каждое утро мы теперь ходим на пляж купаться, а в этом году и вечером. Начала аквааэробикой заниматься. Купила гантели, начала в «Аванпорту» прыгать с этими гантелями («Аванпорт» — это место такое, где мы купаемся). Недавно прохладно было, на левый берег сходили, понюхали, как ракушки пахнут.
Его называет дед, а меня — баба. Я же не Алла Пугачёва, чтобы меня Аллой звали. (Смеётся.) «Галя», что ли, говорить?
Сейчас для меня программа-минимум — чтобы до его 20 лет дожить, чтобы он мог самостоятельно жить, чтобы не таскали его по разным семьям. Хочу, чтобы мир, который я создаю, никто уже не разрушил».
Ольга Владимировна, 63 года, воспитывает внучку Настю с 3 лет
Шесть лет назад сын, невестка и старший внук Ольги Владимировны погибли, задохнувшись угарным газом в подвале своего дома.
«Была прекрасная семья, у них в Оби свой дом. Помню, что 12 июня, Троица. Ушли на работу, оставили Настю, Колюшку (старший внук, которому на тот момент было 16 лет). Залили в подвале кислоты, так в деревне делают — сын говорил, что там ил и всё такое. А такая жара была. Потом, когда должны были прийти, я звоню, Настя берёт. Говорю: «Где мама?». Она: «Мама, мама!», а там пустота. Думаю, ну не может как-то так тихо быть, чтобы рядом с Настей никого. И так не один раз. Вообще плохо мне стало. Отпросилась, поехали туда, меня отвезли.
Настя осталась без родителей в три года
Водитель первый зашёл, выходит: «Ольга Владимировна, вам там делать нечего, вы туда не заходите. Надо милицию вызывать». Зашла, только глянула — там Колюшка лежит. Их даже не видела. Настю схватила, говорю: «Что же мы будем делать?». Настя же мне потом рассказывала, что тоже хотела полезть, но там была лестница большая, у неё ножки не достали.
Она первое время говорила: «Баб, давай туда сходим, может, их вылечили уже». Настя же не видела похороны, через год только поехали с ней на кладбище.
Да, Настя бабой меня называет. Зачем какие-то подмены делать? Была бабушкой и превратилась в маму? А сначала она всех молодых женщин, даже на улице, называла мамой. Мамой сейчас зовёт мою сестру, Иринка на 8 лет меня моложе, она ей крестная. Вот так и живем одной семьёй, получается.
Вы знаете, я уже как-то втянулась. Настя — Лев, это Огонь, а я Вода. Я говорю: «Всё равно же я огонь-то притушу». Она тут быстро: «Я солнце, твою лужу быстро высушу». Баловать? Ой, я строгая. Я к себе строгая и к сыну была строгая. Но ночью могу поцеловать. (Смеётся.)
Летом пока ничего не делали, Настя в лагере была. А сейчас навёрстываем. Гайдара уже прочитали. Вчера в дневник записали тему — о чём, герои, какие понравились, какие не понравились.
Она ласковая девочка. Всех любит… и собак, и… мне кажется, она и змею полюбит. (Смеётся.)
На собрания хожу в школу. Ой, там есть такие активные. А мне хватило с сыном активничать. На первом собрании они сами руку вот так подняли (показывает), кто будет деньги собирать, кто то, кто другое. Бога ради. Хорошие женщины. И сейчас как-то мир, наверное, другой. Никому даже не интересно, почему она со мной. Просто не задают вопросы.
Настя на даче у бабушки
Конечно, плачу и плакала. Но передо мной ребёнок. И некогда было кваситься, жаловаться. То, что было, там осталось. Случилось уже. Да, она заставила и заставляет жить. А как я её оставлю?
Мне надо её выучить, чтобы она открыла дверь, чтобы её никто не обманул. Прошу себе здоровья, чтобы оставить её в этом миру и перед сыном отчитаться. Мы там не были, не знаем. Но всё равно себя успокаиваем — говорим, что там встречают».
Анна Николаевна и Александр Петрович. Воспитывают внучку Катю с 1,5 лет
Внучку Катю Александр Петрович и Анна Николаевна забрали на воспитание 16 лет назад. Её родной отец после драки оказался в колонии-поселении, мать-наркоманка просто пропала в один из зимних вечеров.
А.Н.: Катя меня мамой называет. Я сначала говорила, что я не мама, я бабушка. А потом — пусть зовёт, ей же надо кого-то звать мамой.
(«А первое слово, которое она произнесла, было «дед»», — с улыбкой добавляет Александр Петрович.)
А.Н.: Вот так и получилось, меня она мамой зовет, а деда — дедом. (Смеётся.) Сначала Катя так напугана была, часто кричала. Мы к врачам возили, потом помогла одна женщина. У ребёнка рахит развивался. Но мы боялись её перекормить, чтобы заворот кишок не было.
А.П.: Представляете, всё прятали. Потому что она там привыкла есть лук, очистки от картошки. В полтора года ребёнок не знал, что такое ложка, суп. Брала хлеб со стола и пряталась, боялась, что отберут. Потом, конечно, постепенно-постепенно всё пришло в норму.
А.Н.: Ну и волосики у неё почти не росли, болела часто. Однажды хотела бантик, даже фотография у нас есть. Так этот бантик-то…мы на скотч… (Смущённо улыбается.)
А.П.: Она ещё такая серьёзная была, когда этот бант-то мы приклеили. Одна волосинка торчала, а что сделаешь? Если хочется человеку бантик. Ну мы потом всё аккуратно сняли, всё нормально.
Бабушка с дедушкой вспоминают: крепить бант к голове пришлось скотчем
А.Н.: На кого похожа? На сына. Как ложку держит, манеры какие-то. Все говорят, что наша. У меня спрашивали все в доме: сколько вам лет, вы завёли ребёнка. А мы: ну, так получилось, а что? (Смеётся.)
А.П.: Помню, ей два года было, я чуть похудее. Мы с ней прыгали в длину. Соседи говорят: «Мы все тут смотрим, Петрович, как ты прыгаешь. Здорово получается». (Смеётся.) А я ведь хотел, чтобы второй ребёнок у меня девочка была.
А.П.: Мы с ней всегда много разговариваем, всё игрой. В три года она уже читала. Ей было просто интересно. Дима, младший сын, как раз в институте учился, смотрела на него, пример брала. У нас тайна была с ней — палочка, спрятанная в снег. Вот из садика бежим, берём эту палочку, и она пишет: «дед», «Катя».
Потом жуками начала интересоваться. Пока дойдём отсюда до садика, жуков наберёт, их и домой, и в садик. Потом все: «А-а-ай, а-а-ай». А сейчас боится любого паука. (Смеётся.)
Бабушку Катя называет мамой, а дедушку — дедом
А.Н.: В классе втором или в третьем Катя наградила меня этой медалью. (Показывает медаль «Самая лучшая мама в мире».) Мы никогда особо-то и не ссорились. В детстве играли в Капризульку. «О, Капризулька сидит у тебя. Где? На плече, давай смахнём». А сейчас, если она как-то не в духе, я говорю: «Что, дочь, гормоны?». Она так махнёт головой — да.
Конечно, дочь, а кто же? Мы не избегали темы её родителей. Хотя конкретного разговора как-то не было. Она и так всё понимает. Я сильно переживала на эту тему, когда Кате было 12, 13, 14 лет. А потом пошли паспорт получать, меня так прям…(Сжала кулак.) Там подает женщина бланки. Катя взяла его и говорит: «Мам, их (родителей. — А.Б.) в одну строчку или в две писать?».
Анна Николаевна показывает картины, вышитые внучкой
Если сейчас что-то спросит, всё скажем, объясним. Как-то она рассказывала, что и мама, и папа ей что-то там писали на почту — «прости» и т.д. Однажды она сказала: «Мам, у меня же его гены».
(Как рассказали НГС.НОВОСТИ Анна Николаевна и Александр Петрович, с 4 лет они отдали Катю заниматься танцами, её приняли в ансамбль «Бердчаночка». Сейчас она солистка ансамбля, была на гастролях в нескольких странах мира.)
Сейчас Екатерина — солистка ансамбля «Бердчаночка»
А.П.: Настолько мы привыкли сами в этом вариться. Я с работы прибегаю в последние три года, беру её сумку с танцев, бегу встречаю её на остановке. Забираю её портфель, отдаю сумку, сажу её на автобус, сам бегу домой. Чтобы она успевала по времени. А потом ещё встречаю. Но в последний год уже всё, там теперь провожатые есть, мне отставку дали.
А.Н.: Вот она даже когда собирает чемоданы в очередную поездку с танцами, я говорю: «Ты только собираешься, а я уже скучаю». Она: «Мам, я так задумалась, тоже уже домой хочется»».